А одному не очень хочется оставаться, во всяком случае, хотя бы в духовном плане, если уже не в плане психологическом. Но эту тему я сегодня не раскрою, потому что когда я начала готовится к теме, у меня столько идей пришло разных, я прямо решила что книжку можно написать. Так самой стало интересно, представляете, и я решила, что успею сказать на одной лекции только про первый этап прощения, больше не смогу. Я его раскрою и сразу же скажу вам, как можно за него взяться в таком плане, как можно пройти психотерапию этого первого этапа, как можно его отработать.
Тема нашего сегодняшнего вечера – вытеснение, это первый этап пяти этапов прощения, или умирания, или исцеления чувств. Наверное, больше всего подходит исцеление чувств. Прощение совершается на пятом этапе только. Если мы хотим на этапе вытеснения простить – никогда не получится, агрессия только возрастет. Сейчас всё раскрою и сейчас всё поймете. Чтобы войти в эти этапы духовного исцеления, психологического исцеления нужен фундамент, фундамент, чтобы войти в процесс исцеления.
Первый момент – Бог меня любит безусловно. Значит, настоящий образ Бога – это тот Бог, который меня просто принимает, просто, безусловно, независимо от того, как я выгляжу, в каком я внутреннем состоянии нахожусь, независимо ни от чего, просто принимает меня.
Следующий момент – я могу делиться моими чувствами с моим Богом. И теперь внимание! Всеми чувствами, всеми. Положительными, отрицательными, красивыми, некрасивыми, чувствами, которых мы стесняемся, это чаще всего наши сексуальные чувства и переживания, всеми чувствами, всеми, могу делиться с моим Богом. Поскольку сексуальная сфера самая интимная, то вот как вам скажу.
Сексуальность человека создал Бог, пусть Он с ней и разбирается.
Поэтому спокойно обо всем нужно с Ним поговорить. Если Бог принимает меня безусловно, то мой настоящий образ, настоящий образ меня – это какой? Я – любимый человек. Я – человек, которого любят, любимый и желанный в любой ситуации и в любом положении. Это не такие отношения как мирские: пока у тебя есть деньги будем с тобой дружить, а когда деньги у тебя заканчиваются, дружба тоже заканчивается. Это совсем другой вид отношений. И если так, если я любим, если меня безусловно принимают, то я могу делиться. Это фундамент для процесса исцеления. Иногда с фундаментом надо несколько лет работать, хочу вам сказать, а что там еще пять этапов этих прощения. На фундамент – десять лет, на первый этап десять, ну, и так далее. А потом ты заканчиваешь пятый этап, оказывается, есть еще элементы от первого, и по второму кругу (смеется). Веселая жизнь у нас зато. Хорошо.
Первый этап – это вытеснение. Что это такое? По-другому можно еще сказать – подавление. Подавление настоящее моего состояния. Подавление моих настоящих чувств, подавление истинных чувств моих. Это включение разного рода защитных механизмов, чтобы можно было более-менее нормально функционировать на поверхности. Но, например, если меня ранили с утра, а мне надо на работу, я что делаю? С утра плакала, значит, что делаю? Иду, беру всякие косметики, привожу себя в порядок, чтобы хоть кое-как выглядеть на этой работе и конечно по пути думаю не поймешь о чем, чтобы только не думать о том, что было утром, когда меня обижали, потому что на работе не буду функционировать. И такого рода бегство – это еще ничего, это нормально, даже иногда нужно. Но если я таким образом бегу, понимаете, год, второй, третий от боли, понятно, что там начнутся накладки, потому что в какой-то момент моё бегство не поможет. И моё бегство будет нуждаться в том, чтобы искать очередной вид бегства и еще очередной. А что такое бегство? Это, в какой-то момент, если я не позволю себе пережить ту боль, которую мне причинили, в какой-то момент бегство станет зависимостью.
И сейчас формы вытеснения. Я вам расскажу, как мы вытесняем, я уверена, что всё это вы знаете. Я сейчас буду говорить, и вы всё это узнаете, прямо про нас с вами лекция сегодня. Значит так, формы вытеснения.
Первая форма самая сильная – это так называемое полное подавление, когда я всё забываю. Что-то было в детстве, например, какое-то страшное событие, страшное происшествие, скажем. И оно до такой степени затрагивает мое существование, мою экзистенцию, что я не могу об этом помнить, не могу, потому что по-другому я не смогу жить. И вытесняю. Там было столько боли, что просто надо вытеснить, чтобы можно было жить. Ну, это например, может быть из области изнасилования в детстве, или из области сексуальных издевательств, из области инцеста – вот из такой области, которая затрагивает очень интимную сферу у ребенка, у подростка, которые еще этого до конца не сознают, они знают только, что это что-то страшное. Или, например, это может быть что-то из области непринятия тем же родителем того же пола, абсолютного неприятия. Когда, например, мать говорит дочери: «Ты урод». Причем на полном серьезе, и дочь растет таким образом, она знает, что она урод. Конечно, важное неприятие ребенка родителем противоположного пола, но сейчас я говорю о таких граничных моментах, о самых сложных, когда наступает полное подавление.
Потом следующие формы подавления. Сейчас просто будут вам рассказывать разные формы подавления.
«Ой, мне это показалось, а может, шутили, а может, это не так было всё. Может, здесь что-то другое было». Или другая форма. «Это было на самом деле в моей жизни, но ведь на самом деле это не так страшно, это бывает у многих, это не только у меня». И знаете, вот этими «другими» мы очень часто заслоняем себя. «Это же не только у меня отец алкоголик», допустим. «Не только у меня мама гулящая, очень много есть таких людей». В этом тоже момент вытеснения, чтобы только самому не ощущать вот этой боли.
Потом, дальше. «Я выдержу, я справлюсь». «Я выдержу и справлюсь, это можно выдержать». Возьму жизнь в свои руки, и буду продолжать спокойно функционировать. Или еще другая форма. «Это плохо, но это не трагично. Это не смерть, земля не перестанет от этого крутиться».
Следующая форма вытеснения – это через компенсацию, или через гратификацию. Или через то и то. Я компенсирую, каким образом? Ну, посплю подольше, что мы с утра делаем? «Еще посплю, такой сон был у меня, но нет-нет нет, я еще посплю, это не у меня было, это только сон на самом деле. Да сон, вообще, нельзя на него обращать внимание на самом деле. Я еще немножко посплю, забуду про сон, который был». Или «еще немножко посплю и забуду про то, что было вчера вечером». А если нам приснилось то, что было пятнадцать лет назад? Когда человек начинает идти по пути исцеления, по пути психотерапии скажем по-другому, очень многие вещи из глубин всплывают и это всё будет в наших снах. Через сон человек тоже исцеляется, человек во сне может быть исцелен, может. Значит, посплю, поем. Это любимая компенсация и это можем себе все позволить. Ну, потому что, понимаете, такая компенсация, как, например, дорогой отдых – это только некоторые могут себе позволять. Кто-то поедет на Караибы, в Турцию, в Грецию, в Испанию, в Америку и т.д. Пока есть деньги можно таким образом компенсировать. Ну, вот поесть, там, шоколадка подумаешь, двадцать рублей, пятнадцать, если маленькая, это может себе каждый позволить. Только в какой-то момент смотришь и ты видишь, что ты уже от этой шоколадки совсем не можешь отказаться. И понимаете, я такой большой человек, тридцать семь лет мне, а я никак не могу, когда увижу шоколадку отказаться, обязательно рука тянется. Ладно, тридцать семь, и в шестьдесят, иногда и в семьдесят иногда сложно отказаться. Ну, шоколадка, мороженое, какой-нибудь тортик купим. Ну что ж такое тортик, что грех что ли? Да тортик конечно не грех, но это может быть вполне самообман. Значит, поем, посмотрю телевизор, это мы делаем в нашем возрасте. Народ, который чуть младше нас что делает? Поиграют в компьютерные игры, вообще самые последние, очень интересные, завлекательные и т.д. Есть еще азартные игры тоже можно. Плохо мне, ну подумаешь, ну, один раз схожу и что здесь такого?
Потом дальше идет посерьезнее – покурю, выпью. Может где-то какие-то наркотики встречу, за бесплатно первый раз дают ведь. Ну, пересплю с кем-то, такое расслабление, а еще гинеколог сказал это настоящее расслабление, вы должны именно таким образом отдыхать. Это конкретный пример я вам рассказываю, если вам гинеколог говорит, что вам надо спать для того, чтобы у вас все органы здоровые, расслабленные – это ложь. И это я вам говорю откуда? Не из собственного опыта, я не гинеколог. Но у меня есть подруга, монахиня, гинеколог и хирург-гинеколог. Она монахиня и работает в Польше в больнице, в большой в Варшаве. Я очень часто с ней консультируюсь, невозможно быть специалистом во всех областях, а вопросы у людей из всех областей сразу же. Звоню ей, пришла ко мне женщина именно с таким вопросом, потому что она говорит: «Я уже не знаю где я, кто я, и т.д. от вот этого расслабления». Ну, я говорю, слушай, по-моему, это ложь полнейшая, но я позвоню. Звоню, слушайте, та как начала смеяться десять минут, я уже думаю, за её смех сколько я заплачу.
Из зала: Зачем они это говорят, ведь это не одна ваша знакомая.
Из зала: Это же деньги, реклама.
Сестра Павла: Деньги. Следующий момент – работать буду, я сделаю карьеру, я кандидатскую защищу. Там, подумаешь, меня ранили, обидели, да ничего, я им всем покажу, я защищу кандидатскую. И после этой защиты прямо поеду в бронежелете в психушку (смех в зале). И не просто буду работать и делать карьеру. Иногда, я думаю, вы встречаете таких людей, может мы сами такими являемся. Все надо тщательно приготовить, допустим. На работе надо все хорошо выполнить, просто идеально. И вот такой отличник на учебе или такой перфекционист на работе, действительно, всё замечательно получается, только почему-то от человека идет такой холод, что рядом стоять не хочется. А действительно знает всё, просто идеально знает всё. Только когда начинаешь на личные темы общаться, то хочется бежать куда подальше.
Следующий момент, следующая форма. Попробую сделать из себя счастливого человека, живя по рекламе. Ну, сказали какой зубной пастой чистить зубы – «Только «Блендомед»!» Когда-то рассказывал наш кардинал из Белоруси, ему было тогда лет под девяносто. Говорит: «Что ты думаешь…», а он так его говорит «деточка». «Что ты думаешь, деточка, я смотрел новости, там новости перебиваю этой рекламой, и что говорят? В каждой рекламе – ««Блендомед», «Блендомед»». На следующий день у меня зубная паста закончилась, я пошел в магазин, и что купил? Конечно, «Блендомед»! (смеется) Уже по инерции. Но почему-то ты чистишь зубы этим «Блендомедом» и как-то счастья от этого не пребывает почему-то, хотя обещали же.
Следующая форма вытеснения – это конформизм. С коммунистами – я коммунист, причем такой настоящий, четный. С демократами – демократ, плачущими – плачущий, с радующимся – радующийся. Все хорошо, вроде даже по-библейски, конечно: с евреями – еврей, с русскими – русский, это зависит, в какой стране живу. Если еще внешность более-менее позволяет я поеду в Германию меня там примут за свою. Поеду в Польшу меня примут за свою. В Белоруси так себе, но пойдет. Здесь тоже немножко с натяжкой пока рот не открою, немножко с натяжкой, но тоже примут. Так что очень неплохо. Среди евреев иногда где-то тоже какие-то похожие черты найду, как-никак дедушка был еврей. Так что, понимаете, этот момент, с верующими верующий, с атеистами атеист. И причем, понимаете, в любой среде человек справляется! И прямо так искренно и истинно говорит, что у тебя нет ни малейших сомнений. Просто у настоящих коммунистов, у настоящих верующих, у настоящих атеистов есть вопросы и сомнения. У такого никогда нет сомнений. Никогда. Он уверен, что именно так. Значит, никто не знает мнение такого человека, а уж чувств такого человека вообще ничего не знает. Никто. Это для того, чтобы спокойно жить, чтобы особо много не ощущать. Ну, по утрам и по вечерам немного плоховато, ну, подумаешь, с утра валерьянку выпьешь, вечером снотворное, лет 50 можно протянуть таким образом, если хорошо постараться.
Так, следующая форма – это вечный поиск одобрения или принятия. Это легко проверить. Я вот что-то сделала и вроде как делала просто потому, что хотел сделать, допустим, дома убрала. Но знаете, как сложно все-таки потом, когда никто не заметил, что я убрала, никто не сказал «О, как чисто!» Я убирала, вроде этого не ждала. Но потом почему-то я раздражена. Если хорошо копнуть, ну, если честно никто не заметил, никто не сказал «как здорово, как чисто», и всё, и уже настроение не то. Мы просто по-страшному так зависим иногда от этих одобрений.
Следующая форма – вижу и слышу то, что хочу, что не хочу – не вижу и не слышу. А зачем? Мне и так хорошо. Едем со знакомыми, знакомый только что приехал работать священник в Белорусь. И мы с ним едем. А там еще в машине был священник, который уже несколько лет в Белоруссии работал в Гродно. Второй вот этот, который только что приехал и я сзади сижу. И перед нами машина, поворачивает, но поворот не показывает. И тот, который только что приехал, говорит, что это такое, безобразие, как это можно так ездить, ведь это просто авария на аварии. А тот, который уже несколько лет работал, он вообще очень спокойный человек по жизни, за рулем сидит, а еще такой знаете при себе: «Успокойся, брат, зачем кому знать, куда он едет» (смех в зале). Я так сзади сижу, думаю, да, никакого вытеснения. «Зачем кому знать куда едет». Хорошо.
Следующий момент. Такая форма раздражения, у которой всегда есть объяснение, причем объяснение, понимаете, такое сильное, что не подкопаешься. Есть внешние хорошие всегда причины, только почему-то такой человек в себе никогда не ищет проблемы. А вот то начальник плохой, то погода не та, то мать его раздражает, то жена, то дети, а он в порядке. Мне очень нравится этот пример, я его уже здесь, по-моему, говорила, и в «Опоре» повторяла и еще на каких-то встречах. Женщина, которая пришла к психотерапевту, это кто-то мне рассказывал, может, даже из вас. И жалуется на мужа, а психотерапевт говорит: «По десятибалльной шкале вы как оцениваете мужа? – Один. – А себя? – Десять». Психотерапевт говорит, «Извините, но десятка за единицу замуж не выйдет никогда». Если ты десятка, то ты взяла б ну девятку, но восьмерку, но не единицу, так что все претензии к себе.
Следующая форма – становлюсь гордым человеком и правильным, всегда знаю как, всегда знаю почему и всё на свете объясню. Все богословы говорят непонятно, как и объяснить тайну Пресвятой Троицы на самом деле на рациональном уровне, а этот объяснит, подумаешь. Становлюсь высокомерным, гордым, правильным. Такой человек, справляющийся со всем. Иногда не хочется, неловко стоять рядом, потому что ты смотришь на себя и думаешь: и это забываю, и там опаздываю, и тут есть какие-то отрицательные черты, а у этой все идеально, аж как-то не по себе становится. Внешне уравновешенный человек. Например, говоришь: «Ты знаешь, я так рассердилась сегодня… – А я никогда не сержусь». Такой человек, который создает впечатление, что держит жизнь в своих руках. Это искушение всемогущества, такой Бог-создатель.
Следующая форма – ой, слушайте, это будет о нас всех с вами, потребность нравиться и потребность в комплиментах. Вот скажут тебе комплимент, ты месяц будешь жить этим комплиментом.
Из зала: Смотря от кого. И еще всем его рассказывать.
Сестра Павла: Один скажет комплимент – получит пощечину, второй скажет комплимент – будешь жить этим месяц или полгода. Тут вспоминаю как преподавательница моя в Ростове, еще в университете, приезжает из Польши, была на экскурсии и говорит, слушай, что такое по-польски «уродрива»? Я говорю – это фигуристая, красивая женщина. Она говорит, «Боже!» По-польски, действительно есть такое слово «уродрива», «уродрива кобеда» – эта женщина просто и фигура, и лицо, и красота, ну, в общем, все идеально. Говорит… А она действительно очень красивая, эта преподавательница, и говорит: захожу я автобус, и водитель мне говорит: «Яка пани уродриба». А я, понимаете, горячий человек, я развернулась и раз ему пощечину, а он сказал что-то типа, что ведь он хотел хорошо (смеется). Ну, в общем, я ей объясняю, она говорит, Боже мой, придется второй раз ехать и извиняться, да, искать водителя автобуса. Кто знает, а вдруг из этого что-нибудь бы вышло? Она еще не замужем. Так значит, потребность нравится, потребность в комплиментах. Я помню, знаете, после первой моей лекции, такая большая лекция, я так переживала, вы не представляете, как я переживала. Я пришла, всё им прочитала. Правда забыла, я потом почувствовала уже под конец лекции, что я держусь за бумажки. Потом закончила, и думаю: «Боже мой, хоть кто-нибудь что-нибудь взял для себя или нет?» И стою такая и тут осознаю, что я на самом деле жду, что кто-то подойдет и скажет мне хорошо или плохо. Не дело в том, чтобы хорошо, только чтобы хоть какая-то оценка, потому что, если плохо, то понятно как меняться. И вообще понятно, что надо меняться. Ну, в общем хоть какая оценка «2» или «5», «3» или «4». Никто не подходит, все собираются и уходят. Ну, я думаю, ладно хорошо. Следующую лекцию объявили, когда будет, я готовлюсь, но про себя уже думаю, ну придет два человека. Приходят в два раза больше. Я уже тут спрашиваю, я говорю: «Слушайте, мне надо знать, мне нужна ваша оценка». Они просто мне сказали, а вы не видите, что в два раза больше человек, мы же их привели. Ну и всё, думаю хорошо, немножко мне легче стало.
Следующий момент, там было высокомерие, следующая форма – может быть совсем наоборот. Беспомощность. Такой беспомощный человек, весь в комплексах, и молится на эти комплексы свои.
И еще такой момент здесь, какая форма вытеснения: «Ну меня же обидели, меня же ранили, мне же сделали плохо пятьдесят лет назад и поэтому сегодня я вот такая». Конечно, есть связь. Но, понимаете, мне сделали плохо и меня обидели, но от меня зависит, как я на это отреагирую. Если я безмозглый человек, то конечно, куда меня толкнут, туда я и покачусь. Но если у меня есть мозги… Знаете, даже не нужно здесь особая духовная жизнь, просто мышление. Если я человек, то я в состоянии говорить «да» или «нет». Если я состоянии говорить «да» или «нет», то я в состоянии решить, как я буду себя вести в ответ на обиду, чтобы всё не сваливать на родителей, которые нас поранили, обижали, хотя это правда, конечно, это правда. И на всех людей, и на погоду, и так далее. Это все формы вытеснения более-менее, конечно. Я думаю, каждый из вас может что-то добавить. Когда еще у меня будет плюс десять лет психотерапевтической практики, я вам еще много других форм вытеснения перечислю.
Теперь, вытеснение – эмоции очень опасные для психики, бегство от боли очень опасно для психики. Почему? Оно безопасное только в первый момент, когда сегодня мне надо кое-как жить, кое-как функционировать, тогда действительно я как-то все это прикрою и пойду дальше. А потом с болью надо разбираться, потому что она остается в моей психике, и извините за выражение, гниет. Потом, извините, или не извините, вонь такая расходится. И тогда начинаю ранить я – копать, пинать, грызть. Начинаю я. И вот эта атмосфера от меня выходит, и она травит меня и всех, с кем я встречаюсь, это так.
Боль, которая не проработана, боль, которая не прошла через гнев – эта боль всегда будет работать против меня и против, прежде всего, моих самых близких людей.
Люблю человека и ненавижу одновременно. Или, люблю человека, а делаю ему больно. И никак не могу остановиться. Отсюда получается разного рода зависимости, созависимости и разного рода отрицательные позиции. Ну, например агрессия, бескультурье, высокомерие – просто вот то, чем мы защищаемся, на первом этапе работает, а потом переходит в отрицательную позицию. Например, чтобы спрятать свою боль начали молиться. И так молимся-молимся, аж понимаете, приходим к тому, что всё только вечное, всё только великое, всё только высокое. И в какой-то момент, допустим, узнаем и видим, что какой-то человек из нашей близкой среды начинает серьезно тяжело грешить. И что тогда в нас поднимается? Агрессия. А Иисус что говорил: проститутки войдут перед вами в Царство Небесное. Так молилась, что аж домолилась до конфликта религиозного рода, так молилась, что ушла от Бога. Домолились, да. Понимаете?
Из зала: Понимаем.
Сестра Павла: Хорошо. Если сравнить, то вытеснение для психики оно так опасно как моментальное снятие симптомов шока для организма. Вот так. Если кто-то связан с медициной, то быстренько поймет, в чем дело и, может быть, где-то информация сработает. Умеренное вытеснение, нужное иногда, особенно при очень больших ранах, при очень больших обидах. В общем, пока боль можно терпеть, то её надо терпеть, как и с нашим телом. Пока боль, могу терпеть, не надо обезболивающее принимать. Если уже не могу терпеть, надо принять, но не десять таблеток сразу, а одну, а вдруг одна сработает. Но мы обычно как действуем? На всякий случай. Мне нужна пара туфель, но на всякий случай куплю три. Нужен сахар, рынок совсем рядом, но на всякий случай куплю сразу мешок, пусть стоит в коридоре, все ходят, он мешает, ничего, на всякий случай надо, пусть стоит, и так далее. И здесь с таблетками иногда тоже. Тут такой пример маленький в Нью-Йорке, по-моему, в Нью-Йорке, если не ошибаюсь, такое исследование проводили и спрашивали у тяжело больных, которые ждали серьезные операции, спрашивали вы боитесь или нет? И конечно были три группы ответов. «Нет, конечно, вы что, там подумаешь, медицина на таком уровне, абсолютно ничего не боюсь, абсолютно» – первый блок ответов. Второй – «Страшно боюсь, это конец света, я не переживу, я не знаю, что будет со мной, а вдруг какой-нибудь орган у меня украдут, страшно, я боюсь». Ну, в общем, одна паника, второй блок. Третий блок – «Да, боюсь, но это, может, не конец света, может не страшно. Да, нелегко придется, но надо как-то с этим справляться. Ну, в общем, пережить можно». И вот эти, с третьей группы больные, они чаще всего операцию выживали, потому что конечно там уже, знаете, под Богом человек, не под хирургом, выживали чаще всего операцию и период реконвалесценции самый короткий был. Значит, это совершенное отсутствие вытеснения – «я ничего не боюсь» – оно не всегда сработает, а вдруг какой-то момент испугаешься, причем до смерти.
Так и теперь наш извечный вопрос, какой: что делать? Что будем делать?
Теперь я расскажу, что с этим вытеснением делать. Буду говорить по общей психотерапии и по христианской психотерапии. Что с этим делать? Сначала начнем с общей. Можно начать с вопроса: а может у меня все-таки не все в порядке? Может, у меня все-таки не всё хорошо? Но может у меня есть хоть один процент ошибок? Хоть один. Там всё стальное правильно. Но вот, может, хоть один? Может, меня все-таки что-то не устраивает? – Вот с этого вопроса. И потихонечку на этот вопрос отвечаем. Сначала, конечно, пойдут рациональные ответы, и эти рациональные ответы кажутся очень умными, интеллигентными, безупречными. Мы так себе всё объясним, а если есть еще немного образования, если немного интеллигенции, то это конечно очень опасно для нас. Чем интеллигентнее, образование и умнее, тем опаснее в этом случае, потому что очень много рациональных аргументов. Чем начитаннее, тем опаснее, потому что очень много аргументов можно тогда себе дать. И этот рациональный ответ он, конечно, на первый взгляд кажется высокий. А на второй взгляд очень слабенький. Потому что для того, чтобы мне чтобы себе что-то объяснить, надо прочитать 153 книги, плюс с десятью разными специалистами поговорить и так далее. В общем, понимаете, в чем дело, надо столько привлечь аргументов, что оказывается на самом деле, я очень слабенький человек, если мне нужно столько разного рода аргументов. И сколько мне надо скрыть, если я такой человек, которому нужно много аргументов. Сколько тогда надо скрывать. Здесь еще в чем беда? Я оказываюсь человеком безвольным, потому что нагромождение аргументов, но я сама от себя не говорю «да» или «нет», не говорю «стоп» или «поехали дальше», я этого не говорю. Опять же, куда толкнут, туда и покачусь.
Следующее. У меня все хорошо, но есть такие моменты, которые мне не нравятся, не удовлетворяют меня. Например, есть такие моменты, что я грызу ногти или страшно завишу от общественного мнения. «Да я не пойду в такой куртке на улицу. Ты что, мама, в такой куртке? Нет. Все ходят в таких, до сюда, вот такой длины я не пойду. – Слушай, попу надо прикрывать, простудишься. – Мама, никто не ходит в такой куртке». Ну, и так далее. «Как люди на меня будут смотреть?» Коронный аргумент, почти у каждого из нас есть. Это только показывает степень нашей зависимости от общества. Потому что если меня оценивают по моей куртке или по моей одежде, и я стою столько, сколько стоит моя куртка, то спасибо за всех этих друзей, я лучше одна по жизни, одна, сама по себе, если это так. Значит у меня всё хорошо, но почему-то я завишу от мнения других, почему-то я завишу от этой шоколадки несчастной, почему-то я от куртки завишу. Потом, вроде у меня всё хорошо, но почему-то вот это дело меня беспокоит. Вроде у меня всё хорошо, но желаний никаких нет, интересов никаких нет. Где я хочу работать на самом деле не понятно, ну где-то работать надо конечно, потому что время такое, без денег не проживешь. Но вот где я хочу работать, не знаю. Потом, вроде всё хорошо у меня, но почему-то я ленивый человек. А лень, что это такое? Это непринятие себя и своей жизни. Лень – это бессмыслица жизни. У лени есть причины. Мы говорим «это такое человек, это такая у него природная лень». Нет такого явления как «природная лень» нет, у лени есть причины. У меня всё хорошо, но почему я так работаю на принятие, или на одобрение, можно начать вот с этого. И потом, после таких вопросов не убегаем от боли, только серьезно думаем, ну почему же? И думаем столько времени, пока не придет ответ. Еще другое начало. Разговор с близким человеком о моих чувствах. Только не о том, о чем я думаю, не о моих политических или общественных мнениях, а о моих чувствах. Разговариваю с близким человеком о моих чувствах. И разговариваю с собой. Почему это нужно? Когда мы произносим вслух то, что чувствуем даже наедине с собой, мы вылавливаем фальшь тогда. Попробуйте, это будет совсем другое, чем когда мы думаем. Мы можем думать годами. Попробуйте один раз в жизни своей, попробуйте наедине с собой произнести, рассказать прямо маме вашей или отцу вашему весь гнев, который есть у вас к ним. Попробуйте, положите себе фотографию вот так и скажите: «Слушай, ты…» И всё скажите, просто выплеснет всё. Это и есть психотерапия, между прочим. Попробуйте, это совсем другое, и не надо тогда ничего сдерживать. Только после этого некоторое время не встречайтесь с мамой, потому после такого увидите её и сразу… (смех в зале).
Вопрос: Т.е. это хорошо, высказаться, да?
Сестра Павла: Это очень хорошо.
Вопрос: А если писать, это то же самое?
Сестра Павла: Можно писать, только, смотрите, лучше высказывать, потому что самое эффективное – это говорение, потому что когда пишешь, это так как мышление, фальшь не вылавливаешь тогда. Например, произносишь какое-то слово, а внутри чувствуешь и слышишь внешне, нет, стоп, это не точно так я чувствую. Еще другое слово ищешь. И значит, позволяем себе почувствовать боль, позволяем себе боль, чтобы справиться с вытеснением, позволяем себе боль. Это конечно не всё, потому что есть еще четыре этапа, о которых мы сегодня не будем говорить. В общем, прекращаем наконец-то наше бегство.
Что еще может быть бегством? Наши вечные друзья и подружки. Нас уже иногда тошнит от них, все равно туда идем, почему? «А если я останусь одна, что будет? Ну хорошо, остаюсь одна-одна. А тут приближается Новый год и ты в панике: «Одна, какие бы ни были, но я пойду». Нет-нет-нет-нет! Потому что весь настоящий процесс прорвется, и вы знаете что… Я вас сейчас напугаю. Если вы начнете разбираться с вашим вытеснением и потом будете его, этот процесс прерывать, оздоровительный, будете его прерывать, то в лучшем случае будет развиваться невроз, может еще развиваться и психоз. Может быть просто так, что прерываете оздоровительный процесс и потом если хотите вернуться к нему, то не с этой точки, где прерывали начнете, а самого начала, еще до начала. Да, серьезно. Это так как молитвы новенны, девять те же молитвы читаем. Если на пятый день прерываешь, то начинаешь с начала, а не с шестого дня продолжаешь. И здесь то же самое, и причем начинать второй раз намного сложнее чем первый, потому что второй раз ты знаешь на что идешь, а первый раз еще не знаешь, и, слава Богу! На самом деле, что не знаешь, какую боль будешь открывать. А второй раз ты уже знаешь, так что смотрúте. А выражать гнев хорошо. Значит, гнев – это второй этап, правда я хочу сейчас ответить на этот вопрос. Понимаете, люди, которые конструктивно выражают здоровый гнев, могут даже защититься от рака, не говоря уже о всяких там аллергиях, и всё прочее такое, так называемые мелкие болезни цивилизации.
И сейчас я хочу дать три этапа христианской терапии. Вы очень сильно уже устали?
Из зала: Нет!
Сестра Павла: В общем, как-нибудь высидите, если мозги отключаются, то просто записывайте и потом к этому вернетесь. Три этапа христианской психотерапии, благодаря которой можно выйти из этапа вытеснения.
Первый этап – говорю Иисусу о моих чувствах. Понимаете, мы Бога принимаем или не принимаем, и так далее, нам хочется с Ним говорить или не хочется. Понимаете в чем дело, как-никак Он нас создал, и если мы за всю жизнь к этому не пришли, то перед смертью самой уж точно придем. Но тогда немножечко поздновато, так что можно чуть раньше. Так, говорю Иисусу о моих чувствах. Это первый этап.
Смотрю на чувства Иисуса – второй. И третий – принимаю действия Иисуса. Смотрю на Его действия, смотрю на Его чувства и принимаю действия Иисуса. И теперь, сейчас всё объясню теперь. Ничего непонятно? Не бойтесь, я сейчас всё объясню.
Говорю Иисусу о своих чувствах – с чего начинать это говорение? С благодарения, какие бы чувства не были. Спасибо Тебе, Боже, что я ощущаю гнев. Спасибо Тебе, Боже, что я ощущаю ненависть, потому что благодаря этой ненависти я живой человек, я не труп. Человек, который всю жизнь вытесняет – это труп. А если вы ощущаете какие-то чувства, значит вы живые люди, а живой человек, как говорит Библия, является хвалой Бога. У нас просто иногда в нашей религиозной жизни всё стоит вверх ногами. Какой гнев? А посмотрите на Иисуса, что он сделал в святыне, когда уже надоело ему смотреть на этих торговцев? Слушайте, это выглядело страшно. Представляете себе, что стоит большой ряд столов на этом первом большом рынке в святыне иерусалимской, и Он переворачивал все эти столы, которые там стоят вместе с деньгами и вместе с людьми. Представьте себе, Он делает Себе бич и выгоняет всех оттуда. Это надо просто даже натуралистически представить себе эту сцену. Посмотрите на Его разговоры с фарисеями. Если я была б таким фарисеем тогда, то я бежала бы куда подальше, честное слово. Такие слова слышать – это очень острые слова, очень острые. Обличение. Так что не бойтесь ничего выражать отрицательного. Если из глубин у меня что-то отрицательное поднимается, и я это выражаю, то моя внутренность очищается, она становится свободной. И я, благодаря этому, могу стать свободным человеком, который потом без вытеснения будет принимать многих других людей, будет их понимать. Не будет сердиться. Не поэтому что он контролирует себя, понимаете, и держит себя, чтобы не сердиться, только просто покойно. Меня просто это не раздражает. Не потому что я контролирую себя, не потому что я держу себя и у меня такая замечательная степень держания себя. Нет, просто не раздражаюсь.
Я иногда говорю так, когда нас первый раз окунают в грязь, причем совершено несправедливо, кажется конец света, а когда пятидесятый раз, ты приходишь перед крест и говоришь: «Господи, спасибо!» Так, как Апостолы, уходили от Синедриона и радовались, что могли страдать во имя Христа. Кто-то скажет дураки, кто-то скажет святые, тебе и там всё равно и там всё равно. Кто-то скажет: «Какая сестра Павла просто великолепная», а кто-то скажет «Вообще, она не понимает ничего, что она тут пришла говорить». То не делает меня лучше, а это не делает меня хуже, меня лично нет.
Из зала: Неправильная монахиня (смех в зале).
Сестра Павла: Можно я продолжу (смеется).
Из зала: Попробуйте.
Сестра Павла: Пока я на этапе вытеснения я благодарю за всё: за распространение миссии в Африке, за то, чтобы был хороший урожай в Южной Америке, за всё благодарю, только не за мои чувства. Благодарю за всё. А вот когда начинаю работать с вытеснением, начинаю конкретно говорить о моих чувствах. И теперь именно это надо сделать. Конкретизацию. Значит, чтó я хочу сказать Иисусу. Я вспомнила один пример, так значит, есть у меня один знакомый иезуит, он немного похож на вот этого спокойного священника, который в Белоруси работает. Он в свое время помогал нам в воскресный школе с детьми заниматься. И я смотрю, мама одного мальчика, она одинока, уже там начала крутиться, а вдруг получится что-то. Он так спокойно говорит: «Вы чего-то хотели?» Спокойно, с большим уважением: «Вы чего-то хотели? – Ну да, поговорить. – О чем? – О жизни. – Тогда вы уточните, если уточните, назовете ваши вопросы конкретно, сядем с вами и поговорим, а сегодня нам не о чем говорить, я смотрю». Всё, и весь разговор. Мы может быть так тоже бы поступили, только на нас как действуют? В этот момент нам говорят какой-то комплимент: «Вы сегодня прекрасно выглядите», и мы уже готовы разговаривать сидеть, хотя ни к чему к не приведет пока нет конкретизации. Сейчас вопрос разговора с Иисусом. Я конкретизирую. Например, чего я боюсь? Или что мне противно? Что мне неприятно? Отчего мне больно? Конкретно, раз, два, три, девяносто пять. И всё говорю Иисусу. Делюсь с Иисусом, говоря точно и громко, чтобы слышать фальшь, точно и громко произношу слова. Если у кого-то нет хорошей дикции, то не говорите, что вы не в состоянии пройти через этот этап.
Вопрос: А если у меня дом, полный народа?
Сестра Павла: Слушайте, ехал в метро рядом со мной мужчина. И, наверное, уже допекло ему потому что сидел и говорил, что его там раздражали на работе и так далее. Знаете, как хорошо у него получилось. Я не знаю, не помню, сколько мы вместе ехали, 10-15 минут, ну, в общем, мне уже нужно было выходить, ему, видимо, тоже и вдруг он говорит: «О, легче стало» (смех в зале). Вот так ехал и все это себе говорил, как он там терпеть не может всех этих начальников и так далее. Ехал и вот так про себя, не во весь голос, нет, вот так вот всё проговорил и «о, легче стало». Конечно, может кто-то рядом подумает «дурак», но человеку легче стало.
Вопрос: А вам?
Сестра Павла: Мне? Ну, сидит человек и проговаривает свою проблему. Боже, я тут помолюсь за него, чтобы действительно у него получилось.
Из зала: Может потому и полегчало, что помолились.
Сестра Павла: Хорошо, делюсь с Иисусом, говорю. Если полный дом народа, ну подумайте, какое-то решение.
Из зала: Можно выйти погулять…
Из зала: …на лестничную клетку.
Сестра Павла: И такой будет ор на весь дом.
Из зала: Нет, наоборот всех выгнать из квартиры.
Сестра Павла: А вы скажите, слушайте, я сегодня сама приберу, сама приготовлю, идите гулять. Можно воду, в конце концов, открыть. Можно музыку включить, только не песни никакие. Хотя сама музыка – это тоже дополнительное содержание, и это лучше всего вообще делать в тишине. «О, сестра Павла столько надо условий – одна женщина мне сказала, – столько надо условий, я не собираюсь этого всего делать». Ну, в общем, надо подумать, что делать.
Из зала: В лесу погулять.
Сестра Павла: Так, потом прошу, чтобы Он дал мне познать мои раны, мои обиды. Это всё здесь же. Сначала говорю точно, громко, конкретно: «Иисус, слушай, вот это, это, это». Мне больно от того-то, я боюсь вот этого и так далее. Это будет конечно на поверхностном уровне, и после этого прошу Его, чтобы дал мне познать мои раны, мои обиды и моё вытеснение. Прямо так и говорите, Иисус психологию тоже знает, и Он поймет все эти понятия. Это Он её создал, психику, и, слава Богу, помог людям разобраться немножко с ней. И потом сделаем тишину, никаких звуков 15 минут, 20, 40 минут, пока у нас не начнет из глубин что-то пониматься. Одна женщина мне рассказывала, что в полной тишине сидела три с половиной часа, уже думала, что вообще что-то случится с ней, она же одна живет в квартире. Три с половиной часа, в общем, условия были. И говорит, уже решила всё, Иисус мне ничего не скажет. И говорит: как поперло, серьезно всё. Не извиняюсь за выражение, потому что это именно так и называется. Это не просто поднимается¸ это не просто мы вдруг что-то ощущаем… Это как попрет, знаете. И здесь начнет подниматься боль. Обиды начнут подниматься, оскорбления, всё начинает подниматься вверх. Вдруг, допустим, пять лет из нашей жизни не помнили, и вдруг всё вспомнили и так страшно стало. Ну, потому что допустим в этот период нас изнасиловали, и после этого мы приходили в себя, и всё это начинает подниматься, например, между прочим. Или, например, в этот период нас страшно оскорбляли. Полностью подавляли, допустим, меня как человека, как женщину, не знаю, как профессионала, и так далее. Всё это начнет подниматься и главное в этот момент не убежать. И будет вам больно, плохо, может быть даже если где-то в организме какая-то часть слабенькая она начнет болеть физически, может там какая-то дрожь пойдет, может головная боль, головокружение, сердцебиение, но может быть еще и посерьезнее. Может быть вдруг, например, если больное сердце, то чувствуешь «о, всё, больше думать нельзя, потому что вот сейчас и умру». Слушайте, не умрете, от этого человек не умирает. Если вы в руках Иисуса, то вы не умрете в этот момент, если Иисус не запланировал для вас смерти в этом момент.
Вопрос: Сидеть десять минут не то, что три с половиной часа и, не имея и никаких мыслей в голове – я боюсь, что в это время пойдут какие-то посторонние мысли в голове. Что должно быть в голове? Ведь без мыслей у нас не бывает голова?
Сестра Павла: Мы начинаем с наших чувств. Когда мы действительно сосредоточимся на наших чувствах, то слушайте, дополнительные мысли не пойдут, потому что окажется, что наши чувства важнее даже Второй мировой войны и даже пожара в доме, серьезно. Когда мы начинаем работать на уровне чувств, когда спрашиваем наше сердце про боль, которую оно испытало, когда спрашиваем наши мысли про оскорбления, которые они испытали, не пойдут другие мысли. Если другие мысли во время этой тишины пойдут, значит, еще раз надо вернуться к вопросу боли, к вопросу оскорбления, к вопросу ран, еще раз. Потому что, значит, на самом деле не занялись нашими чувствами. А вот бывает иногда, знаете такое очень ловкое вытеснение, кода мы начинаем заниматься нашими мыслями о наших чувствах. Значит еще раз. Знаете, когда назовете то, что чувствуете действительно, ничего вас не отвлечет, потому что там потом начнет подниматься такая боль и такая беда, что не отвлечет вас ничего.
Из зала: Тогда-то мы не думали, тогда только чувствами.
Вопрос: Можно спросить?
Сестра Павла: Да.
Вопрос: А если это все сказать на исповеди…?
Сестра Павла: Нет, если бы после нашей одной исповеди всё уходило…
Из зала: Нет, почему одна, регулярная.
Сестра Павла: Регулярная исповедь. Слушайте, исповедь – это таинство. Исповедь – это не психотерапия. И мы не говорим на исповеди отчего нам больно.
Из зала: Нет, конечно.
Сестра Павла: Мы на исповеди говорим наши грехи, да, да.
Из зала: Злость – это грех, гнев – это грех, об этом надо говорить.
Сестра Павла: Может быть грех, а может быть вообще добродетель.
Из зала: Может быть.
Сестра Павла: Вот! Но это надо решить при испытании совести. Может быть конструктивный гнев, может быть совсем деструктивный грех. Про гнев я вам расскажу в следующий раз.
Из зала: Если бы исповедь всё решала, то тогда тут не надо было бы нас сидеть, я думаю.
Сестра Павла: На самом деле вопрос хороший. Мы говорим, что «солнце да не зайдет во гневе вашем», и действительно думаешь, что если так, то гнев – это грех. Я не знаю, например, в католической церкви в катехизисе есть так называемых семь главных грехов и шестой из них – гнев. Это гнев, да. Гнев может быть грехом, может быть добродетелью. Может быть так, может быть так. Я не хотела бы сегодня на гневе останавливаться, потому что буду говорить в следующий раз. Очень коротко только скажу вам так. Если мы бы умели конструктивно выражать ваш гнев, слушайте, представьте себе, не было бы гипертонии, не было бы заболевания сердца, не был бы рака. А уже неврозов, психозов! Не было бы проблем с печенью, с желудком, вообще с пищеварительным трактом. Не было бы.
Вопрос: Скажите, пожалуйста, что такое «конструктивно выражаться свой гнев»?
Сестра Павла: Это не сегодня.
Из зала: В следующий раз.
Сестра Павла: Это не сегодня. Еще надо будет потерпеть. Хорошо. Значит, я остановилась где. Поднимается боль в нас. И слушайте, Иисус даст нам осознать нашу боль, которая в нас находится может быть долгие годы. Не только последний месяц что-то новенькое, поссорилась с сестрой, но мне больно сегодня от этого. Боль, которая в нас находится долгие годы. И знаете, это на самом деле сложно пережить, очень сложно. Вдруг, например, у тебя поднимаются все оскорбления за последние пятнадцать лет. Или вся боль от них.
Вопрос: От этого человека или от всех подряд?
Сестра Павла: Всех подряд за одних 15 минут. Это серьезно. Я вас не пугаю, это просто реально. Но если мы вошли в этот процесс с Иисусом, и начали с благодарения, с Его присутствием мы с этим справимся, не надо бояться. Будет сложно, но не надо боятся. Кроме этого Иисус может нам дать познать познать не только боль, не только страхи наши. Он может дать нам узнать почву, которая в нас есть, на которой эти страхи, благодаря которой эти страхи развиваются. В нас у каждого из нас есть определённый тип почвы. В чем дело? Обычный пример. Сидим здесь все, я что-то говорю. Одни говорят: «О, смешно». Другие горят: «Очень серьёзно». Третьи говорят: «Меня это задевает». Четвертые говорят: «Я не согласна». Понимаете, почему разные реакции? Потому что у каждого из нас есть разного рода почва. Если у меня есть почва для обид, от любой обиды я буду умирать. Если у меня есть почва, которая называется «нравиться», если я не понравлюсь, я будут умирать. Ну и так далее. Значит, не только одну боль Иисус даст нам понять, но еще и то, на чем она выросла. Здесь становится больно и одиноко.
Если всплывает несколько ран, то берем самую отдаленную или ту, которая вызывает самые серьезные физиологические реакции. И сосредотачиваемся на ней. И про неё всё Богу или говорим, или выплакиваем, или рыдаем, или выкрикиваем, или выражаем её вроде как нормальными словами, но почему-то, ломаем пальцы, да или кулаками об стол и таким образом всё это выражаем, да. Или начинаем вдруг кричать, или начинаем вдруг чем-то кидать. Не бойтесь, если разобьете посуду, посуда меньше стоит, намного меньше, чем наше психическое здоровье, намного меньше. В общем, начинаем Иисусу это всё говорить, всё равно с каким сопровождением. Может спокойно, может с простыми слезами, может без слез, может с гневом, может без гнева. Начинаем Иисусу это всё говорить. Но только про одну нашу рану. А потом таким же путем через некоторое время но не на следующий день, через два, через три, очередную берем и очередную. И здесь ничего уже не подавляю, никакой боли. Если эта боль пошла, пусть она идет до конца. Ну, буду плакать пять часов, все слезы надо выплакать до конца. Не надо вдруг прервать, «а уже все нормально», потому что опять пойдет вытеснение. Если после тишины все-таки ничего не поднялось, ну сидели три часа и ничего, задайте себе вопрос насчет одиночества. Одиночество в детстве, одиночество в подростковом возрасте, одиночество на работе, одиночество в семье, среди родственников, среди друзей. В общем, вопрос насчет одиночества. Могу ли я моим друзьям всё сказать о себе? Может быть одиночество из детства поднимется, может, поднимется одиночество и страх вот этот детский, когда переживали, что все-таки смерть на свете существует, допустим. И всё это поднялось, нам больно, страшно.
Переходим ко второму этапу. Смотрю на чувства Иисуса. Здесь оставляем наши чувства и оставляем наши переживания, не лечим их, ничего не решаем, вот такую кашу оставляем. Ничего не лечим, ничего не решаем, ничего не выбираем, никаких конкретных выборов не совершаем. Что делаем? Смотрим на чувства Иисуса. Для этого надо выбрать себе отрывок из Евангелия какой-то. Я вам предлагаю встречу учеников Иисуса с Ним по пути в Эммаус. Это Евангелие от Луки, 24-я глава, последняя глава Евангелия от Луки. Почему она подходящая? Иисус к ним приближается, ученики Его не узнают. Иисус говорит, почему вы грустные? Ну, понятно с какими лицами они идут, в этот момент вы поставьте себя на их место. Вы будет или грустные, или в слезах, или в злости, или в крике. Подходит Иисус и говорит, почему ты кричишь? Допустим. Я буду говорить об учениках, а мы подстраиваем нашу ситуацию. Почему вы грустные? Ну, ты, наверное, единственный Иерусалиме, который не знаешь, что там произошло. Наш ответ какой? Какой наш ответ? Ты что, если Ты Бог, ты же видел, что я кричала, что я говорила, что ты спрашиваешь? Мать мне вот это, а отец вот это, ну, и всё, начинаем говорить. Подумайте, чтó я по моему пути в Эммаус скажу Иисусу, и о чем Он у меня спросит по пути в Эммаус.
Вопрос: Рассказать свою боль.
Сестра Павла: Да. И потом Иисус говорит, какие слова? Помнит кто-нибудь из вас?
Из зала: «Вы медлительные».
Сестра Павла: Да, да. Дословный перевод с греческого – «безумные». «Безумные, посмотрите…». И вот тут послушайте, что захочет сказать Иисус про вашу жизнь. Безумные, в общем. Посмотрите. В этот момент я тебе подсказывал вот то, в этот момент – то. Например, слушайте или слушай, допустим, Лена, Ольга, Наташа, слушай, ты десять лет назад хотела выйти замуж и вышла замуж, потому что ты с ним познакомилась в храме и решила, что этот человек от Бога. Но ведь смотри, когда выходили и думали о расписании в загсе, ты же решила вопросы на самом деле, он – нет. Не видела ситуацию? Когда ты забеременела, уже расписалась, забеременела этот человек был с тобой? Нет. А ты все время силой думала, что это от Бога человек. Хочу вам сказать, что то, что в храме познакомились не обязательно значит, что человек от Бога. «Angelus lucis» – что это такое? «Ангел света», дьявол, который приобретает вид ангела света. И ладно еще до расписания, смотри, сколько у тебя было моментов, когда действительно ты могла решить что, «стоп» не буду выходить замуж, потому что здесь явно что-то не то. Нет, ты не хотела на это посмотреть, и так потихонечку как Иисус говорил ученикам? Не читали вы пророков? Ведь пророки говорили, придет мессия и ему придется страдать, потом он воскреснет. Почему вы грустные? Ведь говорили, что Он воскреснет. Почему Мария не умерла во время страданий и смерти Иисуса Христа? Потому что Она помнила, как говорит Библия? «Всё сохраняла в сердце своем». Они не сохраняли в сердце своем, поэтому и грустные. Что мне Иисус скажет по пути в Эммаус? Может, скажет мне так: «Я давал тебе в сердце бунт, чтобы ты порвал с этими людьми и Я давал тебе силу, чтобы ты начал жить один». Нет, ты решил, что это не по-Божьему. А представьте себе, слушайте, на самом деле Иисус был очень противоречивой личностью, такой личностью, которая вызывала много вопросов, очень много вопросов. Фарисеи, самые высокопоставленные люди в религиозном плане, они ведь приговорили Иисуса, что Он не от Бога. У Него вид был такой, что мы лица наши отворачивали, а Он взял на себя наши грехи и пошел, понимаете. Иногда как Иисус говорит: Дух дует куда хочет, и не знаешь, откуда приходит и куда идет, не знаешь. А нам кажется, что мы знаем. Понимаете, почему мы не принимаем иногда вот этих невероятных решений? Потому что мы правильные люди, и мы знаем лучше, чего хочет Бог, чем сам Бог. У нас есть заповеди, у нас есть катехизис. У нас есть богословы и очень много книг. А живой Иисус – Он может предложить невероятные решения. Может. Но представьте себе, прямо в лицо сказал фарисеям: проститутки войдут в Царство Небесное. Представьте себе ситуацию. Вы ходите, допустим, на литургию каждое воскресение, каждую среду, еще иногда дополнительно, молитесь, всё соблюдаете как надо, а Он придет и тебе скажет, слушай, ты стараешься, да, понятно, но вот эта, которая на улице по вечерам каждый день стоит, она перед тобой войдет в Царство Небесное. Что мы сделаем? Если кто-то более энергичный сразу Иисус пощечину получит. Как же это, я ведь праведник? Сейчас расскажу. Пошел священник умер и водитель умер, вот они умерли одновременно, пошли на суд. Иисус говорит Петру: водителя в рай, священника в чистилище, ну в общем, пусть ждет. Священник говорит: Как?! Я о Тебе проповедовал, я читал Евангелие, скольких людей я исповедовал и причащал, что Ты со мной делаешь? – Когда ты проповедовал, все спали, а когда он ехал все молились (смех в зале) и благодаря этому спаслись. Есть еще один анекдот, я, по-моему, его уже здесь рассказывала. Ходит Бог по небу и говорит, очень много здесь что-то людей, страшно душно, неприятно. Петр, зови их всех читай заповеди, зачитывай, кто против какой согрешил пусть идет в ад. Хорошо, читает Петр первую – некоторые ушли, читает вторую – некоторые ушли. Дошел до заповеди «не прелюбодействую», ушли все, остался один только толстый отшельник. Такой гордый, только он один. Иисус говорит только ты остался? – Да, Господи. – Петр, слушай как скучно, давай их зови всех обратно. И тут отшельник орет: почему ты мне это не сказал при жизни? (смех в зале) Понимаете, просто с Иисусом никогда нечего не известно.
Из зала: Не соскучишься.
Сестра Павла: Не соскучишься, это точно. Конечно, вы можете мне сказать: ну, это анекдоты. Почитайте Евангелие – содержание более-менее то же. Так, что Иисус мне скажет по пути в Эммаус. Сначала почитайте этот отрывок, а потом на свою почву всё перенесите. Что Он мне скажет?
Последний этап – принимаю Его действия, смотрю на Его действия, что Он делает дальше после того, как сказал. Он сказал «безумные», а потом всё объяснил. Что дальше следует? Ну и до свидания, мучайся сам, да? О, нет! Здесь мы видим безусловную любовь Иисуса. Иисус показывает вид, как бы хотел идти дальше, ученики говорят, смотри, уже темнеет, зайди с нами там, трактирчик по пути. Иисус с ними заходит и садится. И тут конечно полностью решает им помочь. Он им просто дал себя познать. При ломании хлеба, евхаристия, литургия. Поломал хлеб, дал им. Когда он ломал, они узнали Его – вот Он! И если это Он, тогда понятно, что любую нашу грусть, одиночество, бездну Он берет в Свои руки. И вместе с Ним вот так под ручку, или под плащ спрячьтесь и тихонечко возвращайтесь во все места ваших ранений, там, где вас ранили и обидели. Вот прямо это можно сделать физически. Если, например, есть место в Москве, в котором вас очень серьезно ранили, после вот первого-второго этапа, в начале третьего, поезжайте туда и постойте там, только вместе с Иисусом. Тот, Который страдал, умирал, воскрес, тот Который сошел в ад, как мы говорим в «Верую», в «Символе веры», сошел в ад, тот Который взывал к Богу: «Боже мой, почему Ты оставил Меня?» Он знает до самого дна все, что в нас есть. И вот во все эти места надо пойти с Ним. Например, в детстве ты подходила к двери, хотела позвонить, позвонила и за дверью слышишь голос матери, которая говорит о тебе страшные слова: ну вот пришла вот эта вот. Если есть возможность – можно под эту дверь поехать. Если нет, можно мысленно туда с Иисусом придти. Это совершено другое переживание и вот это тогда будет рана, которая станет почвой для того, чтобы прекрасные цветы на ней выросли.
Чтобы нам было легче это всё сделать, чтобы легче было себя чувствовать, потому что когда бегаешь – там метро, там работа, там дом и т.д. – я вам предложу духовное упражнение. Это уже будет домашнее задние, и я вас отпущу. Домашнее задание в чем заключается? Сажусь удобно, но в одиночестве, без никого. Это упражнение, как и всех предыдущих трех этапов, не делаем с кем-то. Об этом можно потом с кем-то поговорить, но пройти это надо в одиночестве, четко. Садимся удобно и сосредотачиваемся по очереди на каждой части нашего тела, можно начать с головы, можно начаться с ног, но я предлагаю вам начать с ног, с головы очень сложно начинать. Голова – это самое напряженное место в нашем организме. Хотя нам кажется поясница – неправда, мозги, самое напряженное место. Значит, нужно начать с ног, с пальчиков ног. Вполне осознано говорю «пальчики», а не пальцы. Почему? А потому что, когда мы смотрим на себя, то что-то всегда в нас не нравится. А пальцы у ног очень часто нам не нравятся. Во всяком случае, я знаю, что многим не нравятся. И смотрим, и думаем, ну и уроды. Слушайте, это значит, мы хотим из Бога сделать обманщика. Почему? Если Бог создал всё, когда Бог создал всё и видел, что всё хорошо. А мы смотрим на себя в зеркало и говорим: урод. Значит, как это так? Конечно, кто-то из вас может сказать: но ведь а первородный грех? То я вам скажу: а смерть Иисуса Христа на кресте и воскресение? Понимаете. Смотрю, нос не такой, и глаза не те, и брови не те, и руки не те, а ноги безобразные, куда я пойду? – Да только в монастырь! (взрыв хохота). Оденешь длинное черное платье, никаких вообще ног не видно. И хорошо. Длинные рукава, рук тоже не видно. Платок на голову, у тебя волосы прекрасные, или абы какие, всё хорошо. Но, правда, лицо видно. Можно в Арабские Эмираты – вуаль на лице и всё хорошо ничего не видно, так тоже можно себя лечить. И мы, между прочим, многие годы в нашей жизни так себя и лечим. Хорошо, ладно, возвращаюсь к упражнению, а то не дойду и вас не выпущу сегодня. Сосредотачиваюсь на каждой части моего тела. Причем внимательно сейчас послушайте! Внимательно. На каждой части нашего тела. А то вы будете идти, начиная с пальцев ног вверх-вверх, потом вдруг определенное место проходим и идем дальше. Потом опять определенные места приходим и идем дальше. Неприличные места нельзя про них думать, когда думаешь про Иисуса. Но извините меня, пожалуйста, Кто нас создал, в конце концов, со всеми этим местами? Значит, внимание! Каждая часть моего тела, каждая, без исключений. Договорились, хорошо. Значит, напрягаем её и расслабляем, а расслабляя говорим: Иисус я тебе её отдаю – отдаю тебе мои пальчики от ног.
Вопрос: Как напрягаем, мысленно?
Сестра Павла: Нет физически напрягаем пальчики от ног, расслабляем и говорим: Иисус, отдаю Тебе, их стопы, щиколотку. Как напрячь щиколотку – подумайте, у нас есть такое воображение и такая фантазия, понимаете, в других делах, можно и здесь привлечь. Напрягаем, расслабляем, и, расслабляя говорим: Иисус, Тебе отдаю мои стопы, Тебе отдаю мои пятки, Тебе отдаю мои колени. В общем, все по очереди. Вот хорошо, и, расслабляя, все это отдаем Иисусу. И до самой головы. Конечно, волосы не знаю, как вы напряжете и расслабите, может кому-то придет что-то в голову. Ну, в общем, попробуйте, если хотите, до чубчика головы. Хочу вам сказать, что чтобы это сделать порядочно, если вы такого никогда в жизни не делали, то вы не думайте, что вы с пальцев сразу придете к голове. Уже на уровне колен вы будет так уставшие, что на следующий день не начинаем с колен, только с самого начала. Снова, еще раз и еще раз. Слушайте, когда мы хотим понравиться кому-то, сколько мы экспериментов делаем? О, иногда месяцы и годы на это уходят. А ради вот этого, почему бы и нет? Хорошо. И дальше. Когда почувствую расслабление, только тогда, когда почувствую расслабление, начинаю призывать имя Иисуса. Только говорю не «Христос», не «Господь», не «Бог», а «Иисус», только именем Иисуса мы изгоняем дьявола.
Из зала: Сначала напряглась…
Сестра Павла: Когда я почувствую расслабление во всем теле до макушки.
Вопрос: Это может быть не в один день?
Сестра Павла: Это может быть и вообще две-три недели. Но вот в какой-то день я уже расслабилась, действительно дошла до макушки, и говорю «Иисус, Иисус, Иисус», сначала просто. И чувствую, когда каждая часть моего тела становится Иисусовой. Если у вас получится это упражнение, вы будете владеть вашим сексуальным влечением, не оно вами. Знаете, как здорово, стóит попробовать, честно. И дальше.
Из зала: Еще повторите.
Сестра Павла: Значит, говорю «Иисус, Иисус» и просто чувствую, что каждая часть моего тела принадлежит Ему.
Вопрос: По очереди?
Сестра Павла: Не-не-не. Понимаете, когда начнете чувствовать расслабление, тело чувствует, что принадлежит Иисусу тогда. Напрягаем руки сильно-сильно-сильно. Расслабляю и говорю: «Иисус мои руки – твои». И так далее. И когда, действительно, почувствуем расслабление, наше тело почувствует, что оно все принадлежит Иисусу, тогда только произношу имя Иисуса и наслаждаюсь вот этими состоянием. А потом делаю медленно осознанный вдох и на выдохе говорю: «Иисус», медленно не очень громко, но не шёпотом: «Иисус, Иисус».
Осознано и медленно вдох, и осознано и медленно «Иисус», на выдохе, «Иисус», произношу не громко, и не шепотом, вот так средне «Иисус». Это не получится без расслабления тела. Можно. Это важно. Когда начнете всё это делать, вы увидите, сколько там нюансов. Дальше, внимание! Говорю «Иисус» на выдохе, и думаю о чем в это время? «Иисус, Ты мне нужен как кислород». «Иисус» произношу громко, в голос, а «ты мне нужен как кислород» про себя. В какой-то момент задерживаю дыхание надолго, сколько только выдержите, чтобы почувствует нехватку кислорода. На выдохе говорю: «Иисус, ты мне нужен как кислород! Вот такое вот маленькое упражнение. И при каждом вот этом выдохе отдаю свою жизнь Иисусу, не думая о проблемах, о вопросах и так далее. Не думая об этом. Просто отдаю свою жизнь Иисусу. И не молюсь, чтобы Он что-то исцелил, сделал чудо, помог справиться с собой, с другими, ничего. Просто «отдаю Тебе мою жизнь». И всё, и наслаждаюсь. Аминь.
Спасибо вам большое! Всем удачи!
