Мы говорили сначала о проблемах, которые существуют. Потом мы говорил о том, что надо бы сделать со стороны нашей, со стороны ребенка, если ваши дети начнут заниматься собственной терапией отношений с вами, то вы не бойтесь, не переживайте не кричите на них, вы разбирайтесь со своими родителями, они будут разбираться со своими. Вам от этого будет больно, если ваши дети начнут разбираться, но придется это перетерпеть как-то. А сейчас вы не думайте о своих детях, только думайте о своих родителях. Ваши дети будут думать свои мозгами о своих родителях. Это важно, чтобы этого не спутать, потому что потом, в какой-то момент получается так. Кто-то мне говорит: а я не разобрался. А почему? А потому что у меня, понимаете так пошло, что сначала мои родители, потом мои дети. Понимаете, так это всё совместить не получится. Одну секундочку, сейчас я сейчас начну упорядочено все объяснять, а то нельзя делать сто дел сразу. Обозначили проблемы, обозначили шаги, благодаря которым можно выйти немного из проблем. И один из шагов самый важный на самом деле, потому что итоговый шаг – это так называемая конфронтация. На русском языке это слово звучит «столкновение», может, немного страшновато звучит, но это так и есть. В некоторых случаях, наверное, этот этап можно было бы назвать дракой (смеется). (К аудитории) Конфронтация – это понятно слово, да, не надо постоянно говорить «столкновение»? Это латинское слово. Хорошо. Оно перешло уже в очень много языков, так что спокойно его можно использовать.
Итак, назвали проблемы, которые у нас есть из-за того, что нас воспитывали в условиях травмы или из-за того, что у родителей были нерешенные проблемы и эти нерешенные проблемы сознательно, бессознательно, скорее всего, несознательно, именно так, несознательно они переносились на нас, и нас травмировали. Приходим к тому, что за травмы в детстве не мы отвечаем, а отвечают наши родители. Приходим к такому выводу, что за травмы в детстве не мы в ответе. Вот так, как само существование ребенка не является его виной.
За травмы в нашем детстве в ответе родители, не мы. Мы не можем быть в ответе за эти детские наши травмы.
Приходим к такому выводу, это раз. И потом дальше.
Было бы хорошо пройти через пять этапов прощения, о которых речь уже шла. Проходим через пять этапов прощения. И когда, скажем так, выныриваем уже с четвертого этапа, который называется депрессия в сторону прощения, в сторону принятия ситуации, которая существует, вот тогда мы готовы к конфронтации с родителями, не раньше. Не на этапе гнева, разумеется, не на этапе вытеснения, потому что на этапе вытеснения мы никогда в жизни даже не подумаем про конфронтацию, она не нужна совершенно, у нас ведь всё хорошо. На этапе гнева не время на конфронтацию. На этапе торговли это еще тоже не время конфронтации. Я сейчас кого не было повторяю эти названия этапов. На этапе депрессии тем более, потому что подавят нас и всё, что в нас новенькое рождается. И потом когда мы выходим из депрессии, переходим в сторону принятия ситуации, которая существует, это и называется прощением. Принимаю эту ситуацию, которая существует не как уничтожающую меня, а просто ситуацию, которую нужно преодолеть. Принимаю эту ситуацию, то тогда я уже могу идти не конфронтацию с родителями. Возможно вот это столкновение и разговор об определенных наших проблемах.
И сейчас немного об этой конфронтации. Какая цель конфронтации у нас? Цель конфронтации? Первый момент – это перестать бояться защищать себя. Я начинаю в отношениях с родителями себя защищать, я перестаю бояться защищать себя. Я себя уже могу защищать. Дальше я могу постоять за себя, могу за себя постоять. Я в состоянии начать говорить правду, не обвинять, заметьте пожалуйста, не обвинять, а говорить правду. «Твой отец не алкоголик, просто он иногда выпивал. – Нет, мама, мой отец алкоголик», констатируем факт, не обвиняем, не говорим в таком русле, чтобы обязательно человек услышал это и поменялся. Человек такой может никогда не поменяться, он может не быть в стоянии, может быть в состоянии и не хотеть, по-разному бывает. Мы просто фиксируем, констатируем факт и это говорим, произносим эти слова. «Неправда, мама, отец меня обижал и тебя обижал. – Да ты что, никого он не обижал, он просто у нас слабенький такой, бедненький, несчастный. – Нет, он не несчастный, он террорист, мама». Вот мы переходим в состояние, когда можем уже сказать правду, не стремясь к тому, чтобы убедить маму. Мы можем уже постоять за себя. Это значит, мы в состоянии сказать определенную правду. И это мы делаем для себя – не для папы, не для мамы, только для себя это делаем. Мы можем постоять за себя, мы это делаем для себя. Не потому что бы их переубеждать. Если они хотят поменять мнение – то, слыша вот такую фразу, начнут думать, если не хотят – кинутся на вас. Это так.
Что делать тогда? Ничего. Если это физически происходит, убегаем, разумеется (смех в зале), не ждем, когда нас побьют. Но если это происходит через общение: «Ты всю жизнь…», и так далее, «мама, дорогая, понимаешь, продолжается старая песня, поэтому, извини, я иду домой». «А если идти некуда?» возникает вопрос. «Извини, я этого слушать не хочу», ухожу в свою комнату. Есть разные решения. Включаю музыку громче, чем орет мама, это будет очень интересно, особенно для соседей (смеется). Если я живу в другом доме, то это не такая беда, если я живу в одной квартире, я ухожу в свою комнату или ухожу погулять. Вы долго уже знаете своих родителей, особенно если живите с ними во взрослом возрасте. «Маме надо теперь 40 минут», значит иду на 40 минут погулять, можно даже если мороз на улице, так что иду и гуляю 40 минут, возвращаюсь, она уже немного остыла и там чего-то начинает. «Мама, будешь продолжать в таком тоне, я уйду, вернусь завтра, а то и не знаю когда». Или, если продолжает в таком тоне, то «я не буду разговаривать», вы замолкаете. Дело только в том, чтобы действительно закрыть рот и уже не произнести ни одного слова, и она в какой-то момент затихнет. Кто из вас верующий, кто молится, можно в это время просто молиться за себя, за неё. Она кричит, а ты молишься – за себя и за не. Только не потому, чтобы она перестала кричать, может ей надо кричать, не потому что, «Господи, дай ей, чтобы она, наконец-то, перестала кричать. Господи, держи меня за руку, чтобы я это выдержала», понимаете, это разные вещи.
Так вот, дальше, цель нашей конфронтации – определить для себя наши отношения с отцом, с матерью, чтобы не задеты были мои границы. Что это за отношения у нас? Что у нас за отношения, чтобы не задеты были мои границы? В каком плане? Если я думаю, что у нас дружеские отношения и всё время думаю, что у нас дружеские отношения, и каждый раз нарываюсь на что-то, извиняюсь за выражение, то понимаете, в какой-то момент получается «так, стоп отношения-то у нас не дружеские». И я кричу: «Нарушаете мои границы!» Надо определить отношения. Если я определяю отношения мои с родителями как отношения чисто как со знакомыми каким-то, даже не близкими знакомыми, то вопрос границ уже сразу по-другому выглядит. И если они мне не родные в таком плане, что я в своем сознании постоянно хочу их них сделать родных для меня людей, а по духу это мне чужие люди… Уже некоторые смеются, понятно, хорошо. Значит, я хочу сделать из них родных, а они по духу мне чужие. И если я в своем сознании их поставлю на уровне чужих людей, границы мои не будут задеты, потому что, понимаете, если они как чужие, то мне не так больно. Больно будет только в тот момент, когда мы начнем осознавать, что все-таки не родные, а чужие. В этот момент будет больно и так должно быть больно, так что если хотите процесс пройти без боли, то это не получится, лечения нет без боли. Значит, просто будет какое-то время больно. Потом эта позиция в вас укрепляется и спокойно можете уже смотреть на родителей на своих, если определите отношения и если определите благодаря этому границы. И цель конфронтации – постоять за себя.
Цель конфронтации еще такова, чтобы дать себе право на место в жизни.
И теперь что целью конфронтации не является. Что не является. Месть. «Вот теперь я вам все скажу так, чтобы было более, чем мне все эти годы». Нет-нет, это не цель конфронтации, это деструктивная деятельность в нашей жизни. Вообще, вся эта разборка отношений «родители-дети» она не для того, чтобы, извиняюсь за выражение, уделать родителей, понимаете. Она для того, чтобы для себя что-то понять и нормально начать жить. Начать жизнь полнокровную. Значит, не месть, не наказание родителей, не унижение, это не вспышка гнева, который насобирался за все годы моих унижений. Понимаете, если меня унижали, меня наказывали, мстили мне за то, что я появилась на этом свете, то в какой-то момент я это начинаю понимать и начинаю отвечать тем же, то это будет также деструктивно, а может еще и больше деструктивно, чем то, что сделали со мной родители. Так что это деструктивный момент. Конфронтация не может быть такой. И здесь же, целью конфронтации не является получение от них понимания или положительного отношения. Если вы думаете, что вы разберетесь с этими отношениями, скажете им всё, и они тут же всё поймут и скажут, «прости, пожалуйста, какая я нехорошая была, сейчас я тебя буду любить», то этого можете не добиться никогда. Значит, получение каких-то чувств, понимания, любви, дружбы от родителей НЕ являются целью конфронтации.
Случайно может так получиться, но это не цель конфронтации. Если для этого будете делать конфронтацию, то вы можете разочароваться очень сильно. Можно разочароваться до такой степени, что подумаешь: «Боже мой, два года я потеряла на то, чтобы определить, что у нас за отношения. Еще год потеряла на то, чтобы снять родителей с пьедестала. Еще год на то, чтобы избавиться от чувства вины. Три года. И когда в четвертом году моих великих разборок я приступаю к конфронтации, чтобы наконец-то получить хоть капельку любви, этой любви нет. И на что я потеряла эти три года?» – На то, чтобы жить в свободе душевной и духовной. На это, понимаете. Мы наше время не теряем на то, чтобы родители нас полюбили, потому что на это наши родители должны «терять» время. Но «терять» в кавычках, разумеется. Значит, целая разборка наша, внутри нас с нашими родителями, она не для этого, чтобы они поняли, чтобы они любили, потому что это, знаете, такая завуалированная созависимость тоже. И, в общем, всё вернется на круги своя.
К решению о конфронтации мы проходим через три этапа. Первый он очень простой – «Никогда в жизни не буду с ними ни о чем говорить», «Они никогда в жизни ничего не поймут». И здесь сразу выходит: почему я не хочу говорить? У меня правильная цель моих разборок, или неправильная? Если у вас сразу же такое мнение, что «никогда в жизни ничего не буду им говорить», то надо сразу спросить, а почему? И если ответ получается потому, что «они ничего не поймут», то правильно, на этом этапе ничего и не надо говорить. Потому что говорим не для того, чтобы они поняли, а для того, извините, за выражение, чтобы расчистить себе место для жизни, чтобы не жить желаниями родителями, их потребностями, нуждами, а все-таки, чтобы своими пожить немного. Кстати, хочу вам сказать, что такую конфронтацию, насчет отношений тоже стоит сделать с мужем, женой, парнем, девушкой своими, это тоже важно. Если видите, что там есть вопросы созависимости. Как её проверить, есть она или нет, помните, я вам давала 12 пунктов. А можно еще проверить, есть очень хорошая книжка «Освобождение от созависимости», можно по книге «Выбираем любовь», по этим книгам можно проверить созависимость. Если она есть, значит, есть проблемы и тогда может быть получится у вас выйти из этого этапа вытеснения, что нет никаких проблем на самом деле. Нет никаких проблем – это демоническое вдохновение, когда нет никаких проблем, это не от ангелов приходит такое вдохновение. Значит, первый этап – «никогда в жизни».
Второй этап – «может быть, но не сейчас». И знаете, если мы уже пришли к принятию ситуации, которая существует, и если мы уже не хотим переделывать наших родителей, то не надо себе говорить «завтра», «послезавтра», и каждый раз начинаем, как это говорится, «худеть с понедельника». «Завтра-завтра». Нет, если мы пришли уже к принятию того, что есть, если внутри уже не хотим переделывать родителей, просто хотим начать свободно дышать, вот тогда надо приступать. Не надо откладывать на следующий день.
И следующий этап – это этап, который называется «да, буду говорить». Надо подумать, я готова – не готова, и надо подумать, решить, когда и как это всё организовать. Это, понимаете, очень серьезный момент, такая конфронтация после серьезной разборки с собой она случается обычно один раз в жизни. А то, что случается один раз в жизни это очень серьезно. Один раз в жизни случается рождение у нас, один раз в жизни случается смерть. Понимаете, это на таком уровне. Конфронтация – это такой уровень важности, как рождение и смерть. Это не просто тебе там разговор, ля-ля, посидели, сказали.
Условия конфронтации. Какие должны быть условия конфронтация? Первое условие, об этом я уже тут говорила несколько раз, даже за сегодняшний вечер, даже не говоря о встречах, которые раньше у нас были. Новое сознание. (Аудитории) А теперь, поскольку я много раз об этом говорила, вы мне скажите, что такое – это новое сознание? Вы внимательно слушаете, я знаю, поэтому вы знаете, что такое новое сознание. Я просто это таким понятием определила, что может быть, кажется, что это что-то новое. Ничего здесь нового нет, это всё вы уже слышали. Что такое новое сознание? Не бойтесь, пробуйте!
Из зала: Свобода.
Сестра Павла: Да, еще!
Из зала: Новое отношения ко всему, к себе.
Сестра Павла: Которое в чем заключается?
Из зала: Позитивные какие-то уже отношения.
Сестра Павла: А в чем этот позитив заключается?
Из зала: Любовь к себе, согласие с собой.
Сестра Павла: Да, я имею право на жизнь, да, я имею право на место на этой земле, да.
Из зала: И понять, что родителей нельзя переделать и изменить.
Сестра Павла: Вот-вот-вот, не хочу уже никаких изменений, ничего не хочу, это их вопрос, что они с этим сделают, это их дело.
Из зала: Они тоже имеют право на жизнь.
Сестра Павла: Они имеют право на свою жизнь, на понимание такое, какое они хотят, да. Еще!
Из зала: Я родилась для Бога, а не для папы с мамой.
Сестра Павла: Да, это связано с новым сознанием. Да, я не родилась для того, чтобы выполнить ожидание родителей, человек не для этого рождается. Смотрите, теперь перепрыгнем немножко на ваших детей. Если вы требуете от ваших детей выполнение ваших ожиданий, то включайте немедленно что?
Из зала: Новое сознание.
Сестра Павла: Новое сознание! Молодцы! Отлично! (смеется) Итак, новое сознание связано также с отсутствием чувства вины за то существую в этом мире, и я осознаю, что я больше не в ответе за травмы детства. За то, что я пережила в детстве я больше не в ответе. Новое сознание даст нам умение владеть так называемыми недефенсивными словами, понятиями. Что это такое? Что значит слово «дефенсивный», вы мне скажите.
Из зала: Защитный.
Сестра Павла: Да, тот который делает шаг назад, чтобы защищаться. И постоянно уходит-уходит-уходит назад, и таким образом, защищается. Значит, отдает свое место, отдает своё поле. Если у меня есть новое сознание, я буду разговаривать с родителями на равных. Если у меня нет нового сознания, я буду опять же этой маленькой девочкой, которая или запуганная, или бунтующая, и ничего не даст такая конфронтация, абсолютно ничего. Запуганная бедная девочка, или бунтующая, или плачущая, или спрятанная. Разные есть образы, много, каждый из вас может себе такой образ нарисовать. Так что новое сознание дает новые понятия, новые ответы, новые слова. «Ты преступник». Да, я иногда преступник. Допустим, это правда, ты спокойно на это отвечаешь. И спокойно, вы уже расслабленны.
Поехали дальше. Это всё про условия конфронтации: новое сознание, владение новыми словами, новыми ответами, это я так себе определила «недефенсивными». Можете вообще не обращать внимания на это слово, главное понимать, в чем дело. Недефенсивными – значит «не отступать», дефенсив – это «отступление», и офенсив – это «наступление», это латинские слова. Недефенсивные, значит не отступаем, остаемся на своем месте. Не занимаем территорию родителей, у них есть своя территория, свое место, и на это у них есть полное права. Не требуем от них любви, не достаем, не занимаем их территорию, потому что они любовь как знали, как умели, как могли, так давали. Поэтому не достаем из них ту любовь, которую мы хотим получить, потому что это будет занятие их территории, понимаете. Поэтому не офенинсива, не наступление, и не отступление. Значит, не отдаем свою территорию.
Значит, дальше. Наличие внутренних сил – это про условие конфронтации – наличие внутренних сил. Реакция родительская может быть отрицательной и на это надо быть готовым. Наличие внутренних сил, чтобы мне ни сказали, я скажу то, что хочу сказать, потому что от этого зависит моя дальнейшая жизнь. Потом, момент, когда мы, обдумываем способ и стиль конфронтации и это прорабатываем, надо подумать заранее, чтó хочу сказать, чтобы не говорить два час о том, чего я только не пережила. Просто есть пунктики: во-первых, во-вторых, в-третьих, всё. Обдумываем способ, стиль, прорабатываем это. Можно это проработать с другом, с подругой, с близким людьми. Можно это проработать, если кто-то ходит из вас к психологу, к психотерапевту, можно это с ним проработать. И здесь очень важно тоже наличие поддержки. Это значит, если меня примут отрицательно, т.е не примут с тем, с чем я прихожу, чтобы потом было кому пожаловаться и поплакать. Это может быть, опять же, группа поддержки – друг, психотерапевт, это может быть Бог. Это условия конфронтации.
Дальше, сама конфронтация. Когда уже надумали, если, допустим, договорились с родителями, что хотите что-то серьезное им сказать, то приезжаете и начинаете им говорить. Если просто приехали, привезли продукты, а внутри уже совсем надоело, игра надоела, то не делайте лицо к этой игре, которая надоела. Только сделайте свое лицо. Привезли продукты, но всё уже вам надоело и это у вас на лице. В какой-то момент возникнет вопрос: «Что это с тобой?» А если вопрос такой не возникнет, то мы говорим очень просто: «А ты не хочешь спросить, что это со мной, я такая недовольная вся сегодня? Не хочешь спросить? – Нет, не хочу. – А я хочу тебе сказать, поэтому послушай». Или: «Хочу. – Ну, хорошо».
И теперь есть четыре пункта самой конфронтации. Значит так.
1. Вот это ты мне сделал, и мы говорим там только факты. Я, там, пришла из школы, сказала, что получила «два», ты не спросила почему, что случилось, только сразу начала орать, что из меня никогда в жизни ничего не выйдет, останусь до конца жизни такой тупой. Факт, чисто факт констатируем. Вот это ты мне сделала, сделал, с отцом, с матерью говорим.
2. В этот момент я себя чувствовала вот так-то. Если вы говорите о каком-то событии, это так. Если вы говорите о конфронтация жизненной, то это будет так: первый пункт, у нас в отношениях были такие проблемы, раз-два-три-четыре. В ситуации первой я себя чувствовала вот так, в ситуации второй вот так, группами всё собираем. Между прочим, кто из вас исповедуется, то подготовка к исповеди похоже выглядит, но это кстати. «Я себя вот так чувствовала», группами всё собираем.
3. Третий момент. Вот так это повлияло на мою жизнь. Во взрослой жизни всю жизнь была жертвой, папочка, по отношению к тебе, сейчас я жертва по отношению к мужу. Вот так это выглядит в моей жизни сегодня, и также воспитываю моих дочерей как жертвы. Последствия в моей сегодняшней жизни.
4. Четвертый пункт. Несмотря на это всё, сейчас я хочу жить вот таким и таким образом. Вот это всё, что мы говорим.
Теперь такой момент. Если родители умерли, можно это делать у могилы, только поговаривать надо вслух, вот эти четыре пункта. Можно это сделать с фото. Можно поставить напротив себя стул и представить там мать, отца, с кем хотите говорить, и это сделать. Это намного проще, чем когда они живы, знаете, почему? Потому что они уже поняли всю действительность, то, что сами делали, то, что с нами делали, то, какие у нас есть плоды от этой деятельности, от этого воспитания деструктивного. Всё они уже поняли. Если мы говорим действительно честно, то отрицательной реакции с стороны не будет. Они будут молиться там за нас, такой будет ответ. Знаете, по-разному бывает у людей. Может быть даже так, что после такого разговора у могилы, или с фотографией, или с пустым стулом, они будут вам сниться одну ночь, несколько ночей подряд, такое может быть, и это будут очень приятные сны как после с конфронтации с живыми людьми, которые поняли в чем дело. Это может быть на самом деле очень приятно, и вы будете себя тогда чувствовать принятыми.
Если родители пожилые не надо их жалеть в таком плане, что они пожилые, «поэтому я ничего не буду говорить». Пожилой человек это тоже человек, который способен думать, слушать и видеть. У нас есть такой стереотип. «Ой, как же я скажу, маме за 70?» Маме за 70, но мама жива, здорова и еще, может, и работает, понимаете, полноценный человек. Если родители болеют чем-то, знаете, можно поговорить, например, с лечащим врачом. Если будет какой-то стресс не слишком большой, но и не маленький, как это может повлиять на здоровье родителей, можете спросить. Но сами посмотрите, если родители болеют, но они постоянно вторгаются на вашу территорию, надо говорить. И хочу вам вот что сказать, есть очень много у меня таких примеров. Если говорить, им может стать хуже. Но если, например, папа или мама истерики, то уж точно хуже станет. «Ой, я сейчас умру. – Не переживай, мама, я сейчас вызову скорую». Спокойно, вопрос в том, чтобы спокойствие сохранить. «Не переживай, я сейчас вызову скорую». Но понимаете в чем дело, умирать намного легче. Потому что когда отношения с детьми не доведены до какой-то определенной ясной точки, умирать очень тяжело родителям. И если мы играем хорошие отношение, то им все равно от этого не легче. И тут опять же территория расчищается и, может быть, истерика пройдет и, может быть, станет легче. А иногда бывает еще так, что больные родители, это редкий случай, но я знаю такие случаи, больные родители после такой конфронтация выздоравливают. Так что, знаете, бывает по-разному, реакцию ответную предвидеть почти невозможно, даже если очень хорошо знаете своих родителей. Знаете, почему невозможно? Потому что вы никогда в жизни с ними так не говорили, чтобы совсем начистоту, так не говорили, все время была какая-то драматизация, какой-то театр, поэтому вы не можете предвидеть реакцию родителей. Может быть приятный сюрприз, а может быть очень неприятный сюрприз. Может у вас укрепится мнение, что, да, действительно, родители меня никогда не поймут и точка. И за этой точкой уже нет вот этого «и это конец света, я же помру». Это никакой не конец света, земля как крутилась, так и крутится, солнце тоже на месте. Это не конец света, понимаете, жизнь не заканчивается на этом месте, жизнь продолжается. «Да, я точно знаю сейчас на 100 процентов, что родители меня не поймут», точка. И дальше я живу. Дальше живу. Ну, можете поплакать, покричать несколько дней, но не неделю, неделя это слишком много будет. Вот так с родителями, если пожилые, если больные.
Если родители психически больнее, то конфронтация противопоказана, это надо сделать обязательно с фотографией, или просто представляя их перед собой. Если родители психически больные. Но сначала убедитесь в этом, потому что, знаете, иногда бывает так, особенно у истериков, если они чуют, что что-то приближаются, они сразу, «ой, плохо-плохо, у меня галлюцинации были сегодня ночью, ты не представляешь, как я настрадалась». Сразу будет плохо, так что смотрите сами. Истерика это не обязательно психическая болезнь, она может давать пограничные состояния, но не обязательно. «Ох, только сейчас ничего не говори, потому что я чувствую, если ты сейчас скажешь, ты хочешь сказать что-то неприятное сейчас, мне станет так плохо, я умру». И вот так всю жизнь – как пугали всю жизнь смертью, так и пугают. «Мама, ну, умрешь ну, что ж…» Одна женщина мне рассказывала, в таком случае, сказала маме: «Мама, я панихиду закажу (смех в зале). – Тыыыы!? – О, мама, сколько у тебя сил-то, точно не помрешь, во всяком случае, не сейчас» (смех в зале). И все равно, она сказала, что хотела.
Вопрос: Если пьют родители..?
Сестра Павла: Вот-вот-вот. Я скажу вот таким образом. Если это алкоголизм, если это болезнь, то для конфронтации это рассматривается как психическая болезнь, значит, здесь конфронтация непосредственная невозможна, если они пьют и не лечиться. Я не говорю об алкоголизме как о психической болезни вообще, я только говорю, как она рассматривается для конфронтации. Еще один момент. Если родители живут в очень серьезном самообмане, то конфронтация непосредственная тоже невозможна.
Вопрос: И что делать?
Сестра Павла: Что делать? (смеется) Здесь конфронтация непосредственная невозможна. Дело в том, что надо всё равно защищать собственное место, всё равно, в любом случае. Без этого не будет никакого счастья, никакой жизни у вас, если мы не найдем своего место. Значит, что делаем? Разговариваем с фотографией. И так фотографии и скажите: «Я буду говорить тебе, потому что моя мама живая никак не может это услышать».
Теперь дальше. Будут всякого рода реакции наших родных, родственников после такой конфронтации. Как тебе мамина сестра тебе позвонит, или папина сестра, как тебе скажет, что они тебя родили, они тебя на ноги поставили, они воспитали, одели, накормили, а ты, как ты им за это все платишь! Будет такое. И к этому тоже надо быть готовым. Смотрите, сами как отвечать, но основное условие – не совершайте дефенсивых шагов, не отступайте. «Да, я это сказала», «да, я считаю, что это всё так». «Никакой совести, ничего ту-ту-ту-ту… – Если ты собираешься меня продолжать обижать, обвинять, я кладу трубку. – Ах, ты еще…» Положили трубку. Только не кидайте трубку, положите её, не надо кидать, для вас этот разговор закончен, значит трубку кладем, не кидаем. Будут разные осуждения, но будет тоже может быть такой момент, знаете, такой нездоровой похвалы. «Ты молодец, ты им дала. – Извините, я ничего им не хотела давать. Это не так, извини». «Давай мы пойдем это отметим», – один мужчина мне рассказывал, ему брат родной говорит, – у меня бы не было такой смелости, пошли в ресторан. – Ну, ты знаешь, а что отмечать, мне-то больно от этого всего. Что отмечать-то?» «Ты им дал, молодец. – Я не молодец, я еле на ногах стою после такой конфронтация, так что извини, в ресторан не пойдем, а если хочешь, а я может я бы водички напьюсь». Так что здесь вот эта нездоровая такая похвала, она тоже не годится. Может быть обычное, здоровое признание.
Еще хочу вам сказать, если родители умерли, но живут их родные сестра или брат, можно попробовать, но это только если хотите с ними поговорить. Это то же поколение, в случае одной женщины было так, что сестра отца после того, что она ей сказала, сказала, ты знаешь я намного младше его, я не помню, сколько там разница была, он для меня тоже все время был террористом, так что я тебя понимаю. Так что здесь тоже может быть такой важный момент.
И после такой конфронтация пробуйте начать новую жизнь, только не меняйте родителей, оставьте им и свободу, и свободную территорию, и своё место на этой земле. Потому что мы обычно делаем как? Если мы были всю жизнь в дефенсиве, отступали, то потом как наступим, да – жертва, которая становится обидчиком, этот механизм знаете, во всяком случае, я знаю, что многие знают.
Вопрос: Можно вопрос? А если отец в детстве ушел и живет с другой семьей, в другом городе?
Сестра Павла: Если вы много лет не встречаетесь, то конечно конфронтацию надо делать так как с родителем, с которым невозможно непосредственно сделать конфронтацию. Тоже самое если мать ушла, тоже самое, если вы узнали что вы на самом деле отказник, вас взяли родители в больнице.
Из зала: А с психически больными – только по фотографией?
Сестра Павла: Да-да.
Из зала: А дальше как?
Сестра Павла: Значит, сделали конфронтацию, потому что, понимаете, дальше может в отношениях что-то – при живой конфронтация – может в отношениях что-то поменяться на лучшее, а может подняться на хуже. Может вообще ничего не поменяться. Так что здесь вопрос в том, чтобы вы громко, вслух, четко обозначили своё место. Это итог вашей работы, которую вы провели. А насколько родители примут – не примут, и так далее, это второй только вопрос, не первый. Значит, если мы говорим с фотографией, если говорим со стулом, я имею в виду, представляем себе родителей, то это не имеет такого уж большого значения, это не такая уж большая разница здесь.
И что дальше? – Начинаем новую жизнь. Значит, свое место обозначили, дали себе право на жизнь и теперь разглядываем дальше, что надо дальше сделать уже не с прошлым, а с настоящим. У меня на сегодняшний день есть то, то, и то – что я могу делать? Только не решайте одновременно семь вопросов. Если вам надо делать что-то с десятью вещами, явлениями в вашей жизни, то сначала выберете одну. Причем, с более легкого начинайте. И не изменяем родителей, не пробуем разбудить в них любовь, не фантазируем, что однажды всё изменится, и они меня поддержать. Только идем в реальную собственную жизнь дальше. Может надо разобрать будет отношения с мужем, с женой, может, с детьми собственным, ну, и так далее. Может вопрос работы существует. Там везде-везде после разборки с родителями будет вопрос границ обязательно. Надо создавать границы, где-то восстанавливать, посмотрите внимательно на свои границы. Так что потом уже идем –открыта дверь во взрослую жизнь, и берем её в руки. Хочу вам пожелать удачи на этом пути!
